Фильм ужасов прочно утвердился в кинематографе приблизительно во времена Великой Американской Депрессии. И не зря. В то время индустрия кино заняла ведущую роль в мифотворчестве (то, что раньше делали сказки и легенды, а именно – героев и стандартные психологические шаблоны поведения). Самое массовое из искусств выводит свои главные жанры из фундаментальной, «аристотелевой» триады эмоций – смех, сострадание, страх. Соответственно и три основных жанра кино это комедия, мелодрама и то, что вводит в дрожь (фильмы ужасов). Без каждого из них триада эмоций человека лишится гармоничной законченности. Я не считаю боевики самостоятельным жанром – все они или комедийные («Неуловимые мстители»), или мелодраматичные («Брат»), или ужасные («Чистилище»).
Сам ужас имеет многовековую описательную традицию в искусстве – достаточно вспомнить текст Апокалипсиса, неистребимые детские страшилки от тургеневского «Бежиного луга» до четверостиший про «маленького мальчика». Через ужас часто происходит приобщение к самым глубоким, последним вопросам бытия – «Кто я такой?», «Для чего я живу?». Подчас только это чувство способно исцелить алкогольную зависимость или тяжелый невроз.Человек, незнакомый с этой эмоцией (все-таки лучше на экране, чем в реальности), рискует остаться на всю жизнь незавершенным психологически. Не зрря в книге Екклесиаста сразу сказано о том, что "день смерти лучше дня рождения".
Кинематограф во время невиданного экономического и психологического спада выступил в роли коллективного психотерапевта. Ибо во время просмотра любого фильма, особенно в группе, включается мощная цепь важных психологических механизмов – ожидания, подтверждения выводов, отождествления с героем. А умереть вместе с ним и столь же неожиданно воскреснуть, победив зло – это важный положительный психологический опыт, не всегда доступный нам в реальности и воспеваемый во многих мифах. А еще это стимул к совершению подвига, преодоление страха смерти, постижение неведомого. Так что и «Терминатор», и «Дракула» несут в себе не только запугивание и насилие, но и мощную психотерапевтическую энергию. Нужно только увидеть ее ее под правильным углом. Вспомните Альфреда Хичкока, Андрея Тарковского, Стивена Спилберга. Будучи безу-пречными логически, их произведения показывают нам истинный, внутренний страх (а не муляж страха). Такой страх «страшнее» всего. Он не уводит человека от действительности и не навязывает чужое видение мира. Настоящая опасность исходит не от жанра фильмов ужаса, а от подмены ими остальных не менее целительных жанров триады эмоций, упомянутых раньше и от общего снижения психической культуры.
Сам ужас имеет многовековую описательную традицию в искусстве – достаточно вспомнить текст Апокалипсиса, неистребимые детские страшилки от тургеневского «Бежиного луга» до четверостиший про «маленького мальчика». Через ужас часто происходит приобщение к самым глубоким, последним вопросам бытия – «Кто я такой?», «Для чего я живу?». Подчас только это чувство способно исцелить алкогольную зависимость или тяжелый невроз.Человек, незнакомый с этой эмоцией (все-таки лучше на экране, чем в реальности), рискует остаться на всю жизнь незавершенным психологически. Не зрря в книге Екклесиаста сразу сказано о том, что "день смерти лучше дня рождения".
Кинематограф во время невиданного экономического и психологического спада выступил в роли коллективного психотерапевта. Ибо во время просмотра любого фильма, особенно в группе, включается мощная цепь важных психологических механизмов – ожидания, подтверждения выводов, отождествления с героем. А умереть вместе с ним и столь же неожиданно воскреснуть, победив зло – это важный положительный психологический опыт, не всегда доступный нам в реальности и воспеваемый во многих мифах. А еще это стимул к совершению подвига, преодоление страха смерти, постижение неведомого. Так что и «Терминатор», и «Дракула» несут в себе не только запугивание и насилие, но и мощную психотерапевтическую энергию. Нужно только увидеть ее ее под правильным углом. Вспомните Альфреда Хичкока, Андрея Тарковского, Стивена Спилберга. Будучи безу-пречными логически, их произведения показывают нам истинный, внутренний страх (а не муляж страха). Такой страх «страшнее» всего. Он не уводит человека от действительности и не навязывает чужое видение мира. Настоящая опасность исходит не от жанра фильмов ужаса, а от подмены ими остальных не менее целительных жанров триады эмоций, упомянутых раньше и от общего снижения психической культуры.
Комментариев нет:
Отправить комментарий