Вот об этом писать совсем нелегко. Представляю, какие проклятия я
навлекаю на свою тоже изрядно политую спиртными напитками голову как со
стороны дорогих пациентов, так и от любезных коллег. Но без упоминания
столь щекотливой темы портрет врача был бы не только неполон, но и
слащаво-лжив, ибо, как известно, все живые отбрасывают тень…
Помню, ещё в самом начале моего пребывания в Военно-Медицинской Академии, перед тем, как отпустить нас в увольнение, начальник курса предупреждал перед строем: «А любителей встреч с Бахусом мы ждём в понедельник на гауптвахте». С тех самых пор я вижу, как этот коварный бог крепко держит в руках слишком многих служителей Эску-лапа...
Начало третьего курса Конец августа, присяга у первокурсников, вся Академия выстроена на плацу. Первый курс - аккуратен до регламентированного канонами Общевоинских Уставов, почти нечеловеческого безобразия - идет мимо трибуны, чётко чеканя шаг (подъём ноги на 15-20 см, темп - 120 шагов в минуту). Чем дальше к шестому курсу - тем больше индивидуальности, помятых мундиров, небритых опухших морд. Топают по плацу - ни дать, ни взять стадо баранов. Стоят родители первокурсников и охают: «Неужели и наши дети такими будут?». Увы, ход истории неумолим. Белых ремней уж нет - потеряны. Ничего – «Старый воин - мудрый воин»: обычный ремень обматывается белой бумагой, с трибуны не видно. Не глажены брюки - не велика беда: берутся два медных пятака, зажимаются между пальцами и проводятся по стрелкам. Опять-таки творческое мышление тренируется. В организме при этом циркулируют продукты полураспада вчерашнего отмечалова, очень хочется пива или хотя бы газировки …
А это - конец третьего курса. Спиртное - по талонам, видеосалон или дискотека стоят целый рубль, на который можешь там же и получить в морду. Экзамен закончился, а алкоголь, как мы усвоили на лекциях, - один из лучших стресс-протекторов. Выпиваем в общаге две бутылки портвейна на четверых. Пора баиньки - завтра подготовка к очеред-ному экзамену. Но одному из нас, казанскому татарину - мало. Появляется ещё один «фугас», наливается полный стаканище. Робкие возражения - мол, татарам же вроде пить нельзя. Возражения игнорируются, стакан выпивается залпом и звучит прерываемая пото-ком рвоты легендарная фраза: «Вот теперь я – татарин».
После окончания Академии я два года служил врачом в войсках. Моим начальником был тридцатилетний капитан - здоровенный сибиряк, выглядевший на сорок пять и уже начавший слабоуметь от обилия спиртного. С этого начинался его каждый рабочий день. К обеду меня обычно просили сходить на совещание и сказать, что начальник – «в госпитале». Столь блестяще спиться этому в общем неплохому человеку удалось во время службы в богатом как тропическими инфекциями, так и спиртными напитками далёком Мозамбике. Ну разве не приятно освежиться стаканчиком-другим виски на берегу Индийского Океана после купания в лазурных волнах? Сейчас за это доллары платят, а там - халява… Но, как и всё хорошее служба в Мозамбике кончилась, а привычка к алкоголю - осталась. Любимая поговорка начальника была - «Красные глаза жёлтыми не бывают», а если же выдёргивали от недопитого – «Выйдите! У нас - конвульсиум!».
Раз в год, в августе, в армии обычно случался своеобразный юбилей - получение аптеки на год. Ведь наряду с бинтами, йодом, анальгином начальник привозил шестидесятилитровую бутыль спирта! Вечером, разумеется, собирался «конвульсиум» и начиналась дегустация, плавно переходящая в самодеятельный концерт и обычно завершающаяся характерными последствиями - дракой (не обязательно с травмами) и травмами (не обязательно из-за драки).
Память услужливо подбрасывает историю о том, как встретился с богом пьянства доктор Г., знакомый кардиореаниматор.
По окончании института в середине семидесятых он получил распределение в райбольницу в российской глубинке, куда и прибыл прекрасным летним вечером. Встретивший его дежурный врач оставил молодого специалиста по коллегиальной традиции дежурить за себя, а утром, заботливо разбудив на «пятиминутку», достал из-за кровати полбутылки водки, заткнутой пробкой из газеты.
Доктор наш вытаращил глаза, узрев подносимые к его только что проснувшемуся лицу полстакана. Выражение лица коллеги было решительным и не допускало никаких возражений. На робкий вопрос «А закусывать чем будем?» коллега извлёк из кармана халата конфету и разломил её пополам…
Вид присутствовавших на утренней конференции «дохтуров» окончательно рассеял его надежды о сохранении сколь-нибудь трезвого и здорового образа жизни на время работы по распределению. Ведь в противном случае ему бы грозила репутация отверженного, который, по словам булгаковского Воланда, «либо тяжко болен, либо тайно ненавидит окружающих». С горя наш герой впал в тоскливое состояние, которое поспособствовало потере контроля над количеством выпитого за обедом в компании новых коллег по работе…
Как позже вспоминал рассказчик: «Обнаружил я себя после обеда посредине больничного двора. Стою и думаю: «Ага, я - новый доктор. Вокруг меня ходят мои больные. Я должен хорошо выглядеть в их глазах. Я должен идти прямо, чтобы они ничего не заметили». Пошёл прямо к двери. Слишком прямо - промахнулся мимо, разбил в кровь всю рожу, потерял очки. Кое-как добрался до кабинета дежурного врача, где стояли мои чемоданы. А уже вечер, стемнело, и дежурный врач - другая тётка, увидев ввалившееся чучело с выпученными глазами, в окровавленном халате, выскочила в одном нижнем белье в коридор и - давай орать благим матом на всю больницу!».
Следует заметить, что пьянство психиатров по сравнению с врачами иных специальностей имеет несколько характерных отличительных черт - профессиональная аутизация, ярко выраженный цинизм, отпечаток тревожности и даже опасности работы. К тому же нужно помнить, что люди случайные, со слишком нормальными головами - тяжело здоровые, как у нас говорят - в психиатрии долго не задерживаются.
Так что люди привыкают пить в одиночку либо парами, ибо большие компании собутыльников чреваты «стукачеством». В опьянении многие чудны. Случаев в памяти наберется уйма. Коллективные застолья (сиречь корпоративы) способствуют, конечно, единению коллектива, но нарушают функционирование организации. И душу не шибко греют никому. Почему и не приветствуются начальством. Кстати, один знакомый доктор на подобном мероприятии разбил морду своему заведующему отделением и сломал руку старшей медсестре. Как говорится, что у трезвого на уме… Может быть, именно поэтому наша администрация и не любит проводить праздники за одним столом с сотрудниками - из соображений личной безопасности?
Пьянство психиатров богато нюансами, насыщено и колоритно, в нем ярче выражен элемент творчества. А потому риск стать его злостным поклонником у нас намного выше.
Помню, ещё в самом начале моего пребывания в Военно-Медицинской Академии, перед тем, как отпустить нас в увольнение, начальник курса предупреждал перед строем: «А любителей встреч с Бахусом мы ждём в понедельник на гауптвахте». С тех самых пор я вижу, как этот коварный бог крепко держит в руках слишком многих служителей Эску-лапа...
Начало третьего курса Конец августа, присяга у первокурсников, вся Академия выстроена на плацу. Первый курс - аккуратен до регламентированного канонами Общевоинских Уставов, почти нечеловеческого безобразия - идет мимо трибуны, чётко чеканя шаг (подъём ноги на 15-20 см, темп - 120 шагов в минуту). Чем дальше к шестому курсу - тем больше индивидуальности, помятых мундиров, небритых опухших морд. Топают по плацу - ни дать, ни взять стадо баранов. Стоят родители первокурсников и охают: «Неужели и наши дети такими будут?». Увы, ход истории неумолим. Белых ремней уж нет - потеряны. Ничего – «Старый воин - мудрый воин»: обычный ремень обматывается белой бумагой, с трибуны не видно. Не глажены брюки - не велика беда: берутся два медных пятака, зажимаются между пальцами и проводятся по стрелкам. Опять-таки творческое мышление тренируется. В организме при этом циркулируют продукты полураспада вчерашнего отмечалова, очень хочется пива или хотя бы газировки …
А это - конец третьего курса. Спиртное - по талонам, видеосалон или дискотека стоят целый рубль, на который можешь там же и получить в морду. Экзамен закончился, а алкоголь, как мы усвоили на лекциях, - один из лучших стресс-протекторов. Выпиваем в общаге две бутылки портвейна на четверых. Пора баиньки - завтра подготовка к очеред-ному экзамену. Но одному из нас, казанскому татарину - мало. Появляется ещё один «фугас», наливается полный стаканище. Робкие возражения - мол, татарам же вроде пить нельзя. Возражения игнорируются, стакан выпивается залпом и звучит прерываемая пото-ком рвоты легендарная фраза: «Вот теперь я – татарин».
После окончания Академии я два года служил врачом в войсках. Моим начальником был тридцатилетний капитан - здоровенный сибиряк, выглядевший на сорок пять и уже начавший слабоуметь от обилия спиртного. С этого начинался его каждый рабочий день. К обеду меня обычно просили сходить на совещание и сказать, что начальник – «в госпитале». Столь блестяще спиться этому в общем неплохому человеку удалось во время службы в богатом как тропическими инфекциями, так и спиртными напитками далёком Мозамбике. Ну разве не приятно освежиться стаканчиком-другим виски на берегу Индийского Океана после купания в лазурных волнах? Сейчас за это доллары платят, а там - халява… Но, как и всё хорошее служба в Мозамбике кончилась, а привычка к алкоголю - осталась. Любимая поговорка начальника была - «Красные глаза жёлтыми не бывают», а если же выдёргивали от недопитого – «Выйдите! У нас - конвульсиум!».
Раз в год, в августе, в армии обычно случался своеобразный юбилей - получение аптеки на год. Ведь наряду с бинтами, йодом, анальгином начальник привозил шестидесятилитровую бутыль спирта! Вечером, разумеется, собирался «конвульсиум» и начиналась дегустация, плавно переходящая в самодеятельный концерт и обычно завершающаяся характерными последствиями - дракой (не обязательно с травмами) и травмами (не обязательно из-за драки).
Память услужливо подбрасывает историю о том, как встретился с богом пьянства доктор Г., знакомый кардиореаниматор.
По окончании института в середине семидесятых он получил распределение в райбольницу в российской глубинке, куда и прибыл прекрасным летним вечером. Встретивший его дежурный врач оставил молодого специалиста по коллегиальной традиции дежурить за себя, а утром, заботливо разбудив на «пятиминутку», достал из-за кровати полбутылки водки, заткнутой пробкой из газеты.
Доктор наш вытаращил глаза, узрев подносимые к его только что проснувшемуся лицу полстакана. Выражение лица коллеги было решительным и не допускало никаких возражений. На робкий вопрос «А закусывать чем будем?» коллега извлёк из кармана халата конфету и разломил её пополам…
Вид присутствовавших на утренней конференции «дохтуров» окончательно рассеял его надежды о сохранении сколь-нибудь трезвого и здорового образа жизни на время работы по распределению. Ведь в противном случае ему бы грозила репутация отверженного, который, по словам булгаковского Воланда, «либо тяжко болен, либо тайно ненавидит окружающих». С горя наш герой впал в тоскливое состояние, которое поспособствовало потере контроля над количеством выпитого за обедом в компании новых коллег по работе…
Как позже вспоминал рассказчик: «Обнаружил я себя после обеда посредине больничного двора. Стою и думаю: «Ага, я - новый доктор. Вокруг меня ходят мои больные. Я должен хорошо выглядеть в их глазах. Я должен идти прямо, чтобы они ничего не заметили». Пошёл прямо к двери. Слишком прямо - промахнулся мимо, разбил в кровь всю рожу, потерял очки. Кое-как добрался до кабинета дежурного врача, где стояли мои чемоданы. А уже вечер, стемнело, и дежурный врач - другая тётка, увидев ввалившееся чучело с выпученными глазами, в окровавленном халате, выскочила в одном нижнем белье в коридор и - давай орать благим матом на всю больницу!».
Следует заметить, что пьянство психиатров по сравнению с врачами иных специальностей имеет несколько характерных отличительных черт - профессиональная аутизация, ярко выраженный цинизм, отпечаток тревожности и даже опасности работы. К тому же нужно помнить, что люди случайные, со слишком нормальными головами - тяжело здоровые, как у нас говорят - в психиатрии долго не задерживаются.
Так что люди привыкают пить в одиночку либо парами, ибо большие компании собутыльников чреваты «стукачеством». В опьянении многие чудны. Случаев в памяти наберется уйма. Коллективные застолья (сиречь корпоративы) способствуют, конечно, единению коллектива, но нарушают функционирование организации. И душу не шибко греют никому. Почему и не приветствуются начальством. Кстати, один знакомый доктор на подобном мероприятии разбил морду своему заведующему отделением и сломал руку старшей медсестре. Как говорится, что у трезвого на уме… Может быть, именно поэтому наша администрация и не любит проводить праздники за одним столом с сотрудниками - из соображений личной безопасности?
Пьянство психиатров богато нюансами, насыщено и колоритно, в нем ярче выражен элемент творчества. А потому риск стать его злостным поклонником у нас намного выше.
Комментариев нет:
Отправить комментарий